Дана О'Брэди ждала ребёнка.
Ей было семьдесят два. Она была не красива, не умна, но сердце её всегда жаждало отдать кому-то свою любовь. Она не знала мужского тепла. Не ведала клеверной сладости первого поцелуя. Не ощущала полынной горечи последнего. Никогда не касалась чьего-то плеча. Никогда не смотрела в расстёгнутый ворот рубашки. И никогда не жалела о своей судьбе.
Но сегодня Дана О'Брэди ждала ребёнка. Она сидела ссутулившись на старом сундуке и глядела в окно на три капустные грядки, зеленеющие на чёрной земле её сада.
Единственным взрослым человеком в жизни Даны была её троюродная бабка Грир. Как-то маленькая Дана спросила у неё откуда берутся дети. Грир серьёзно посмотрела на внучку и сняла с себя всю одежду. Затем она подвязала волосы красной нитью, накинула на плечи половую тряпку, взяла в руки кусок хлеба и вышла в сад. Дана тихо следовала за бабкой, преодолевая страх, сковывающий её колени и любопытство, скребущее её горло.
В саду Грир откусила немного хлеба, хорошенько прожевала его и выплюнула прямо на растущий рядом кочан капусты. Сделав это, Грир вскинула руки к небу, закричала заячьим криком и трижды обскакала грядку капусты на левой ноге, вытянув правую вперёд так, как это делают солдаты при парадном шаге. Затем она сняла тряпку с плеч, повязала её на голову, как платок, наклонилась к внучке и прошипела:
— Теперь, когда дождь омоет капустное лоно, а земля даст ему семя своей силы — зародится жизнь. Но увидеть её можно будет не сразу. Нужно сто дней есть только хлебные крошки. Запивать козьим молоком третьего дня. Да занюхивать портянкой с мужской ноги.
— И что же, теперь у меня будет сестра или брат? — почти беззвучно, с трудом втягивая воздух, спросила Дана.
— Не будет. Из этой капусты мы суп сварим. Мне лишние рты не нужны! — прикрикнула Грир и улыбнулась, — Неси нож!
Дана принесла бабке огромный кухонный нож, которым та с лёгкостью перерубила капустную ножку. Дана не запомнила ни одного платья Грир. Ни одной её юбки и платка. Каждый раз, когда она закрывала глаза, пытаясь вспомнить образ бабки — перед ней появлялась та голая женщина в саду. Её ноги — одна чистая, а другая по щиколотку в земле. Её растрёпанные волосы, торчащие из-под половой тряпки. Огромный, чуть заржавевший у рукояти нож и капуста.
Сегодня, пройдя с того дня по жизни больше полувека знаний, заблуждений и случайностей, Дана О'Брэди ждала ребёнка.
Волосы её давно скатались, словно густой бараний мех, под цветастой половой тряпкой, надетой на голову, как платок. В носу поселился устойчивый приторный запах портянки юного почтальона Фрэнгэна, которую она украла, пока тот спал пьяным сном у причала. Взгляд её помутнел и освободился от пут реальности этого мира.
Настал сотый день ожидания.
Дана О'Брэди вошла в сад. С самого утра она сидела на земле рядом с огромным кочаном капусты. К вечеру силы стали её покидать. Она обняла кочан, положив на него голову и впала в забытьё.
Вдруг Дана очнулась от громкого треска, зарождавшегося в глубинах капустной плоти. Треск всё нарастал и нарастал, пока наконец на поверхности не показалась трещина. Женщина отшатнулась от кочана и уставилась на него своим мутным испуганным взглядом. Чудо рождения происходило прямо перед её глазами. Поскрипывая капустными листьями из трещины выбиралось нечто. Сперва на поверхности показались тонкие бежевые ручки. Длинные бежевые пальцы цеплялись за поверхность капусты, но немного скользили и от этого казалось, что существо это не столько старается выбраться, сколько просто прощупывает окружающий мир.
Затем из трещины показалась голова. Плоская, как неудавшаяся булка. Такая же бежевая, как руки, а сверху, там, где должны находиться волосы, на ней была тёмно-коричневая корка.
Дана восторженно ахнула. Существо замерло, а затем медленно поползло вперёд. Оно явно не имело глаз и ушей, но как-то ощущало Дану. Полностью выбравшись из трещины, оно ловко спрыгнуло на землю, опираясь на свои тончайшие бежевые ножки. Первые шаги были неуверенными и шаткими. Существо протянуло к Дане свои руки.
Женщина ощутила, как холодный пот выступил по всему её телу.
— Я назову тебя Брэд! Ты будешь Брэд О'Брэди, мой мальчик! Единственная моя любовь!
Дана протянула руки к существу и обняла маленькое хлебное тельце.
Существо обняло Дану в ответ. Внезапно Дана почувствовала боль в груди. Там, где существо соприкасалось с её телом. Она слышала, что давать новую жизнь бывает очень тяжело и не придала значения своим мукам. С каждой секундой боль всё росла. И тут Дана заметила, что и существо растёт вместе с ней. Чем больше боли, тем старше её сын.
В какой-то момент, когда Дана уже не могла терпеть, она вскрикнула и грузно упала на землю. Дыхание её прекратилось. Мутные глаза были открыты. Сердце больше не билось. Как всегда и хотела Дана, оно отдало всю свою любовь маленькому бежевому существу. А с концом люблю пришёл и конец жизни.
Отряхиваясь от хлебных крошек, рядом с телом матери стоял Брэд О'Брэди. Его пшеничные волосы развевались на прохладном вечернем ветру. Его лицо украшала улыбка, так похожая на улыбку почтальона Фрэнгэна. Его глаза светились тёплым золотистым светом.
Вечером сотого дня, познав первые мужские объятия, вкусив за мгновение и страдание, и любовь — Дана О'Брэди стала матерью.
.
.
.
.
.
